Поведать Вам хочу рассказ о гусе – украшении стола,
Который приготовлен был на праздник Рождества.
О, как судьба его горька: он рос в тепле и холе,
Но накануне Рождества ему живот вспороли.

Хозяйка, срезав с тушки лишний жир, гуся помыла, обсушила,
Внутри натерла смесью трав, перчила и солила.
Связав на спинке гордые крыла, сколола гусю шею,
И ненадолго отошла, работой занявшись своею.

Разрезав яблоки и лук по четвертям, она их в гуся положила,
А треть от них (о них потом) пока в сторонку отложила.
Опять ему живот терзала: сколола шпажкой, ниткой зашивала,
И, нитку завязав узлом, решила гуся испытать огнем.

В глубокий противень вниз грудкой положила,
Вокруг него остатки яблок, лука разложила.
Облив его стаканом кипятка,
До 180 градусов духовку довела.

В духовке час и 45 минут тот гусь томился,
Своим же соком много раз хозяйкою полился,
А через полчаса с начала пытки пылкой
Чуть ниже голени ему кололи кожу вилкой.

Перевернув гуся на сторону другую,
Продолжила хозяйка экзекуцию такую,
И снова час и 45 минут наш гусь томился,
И обливаясь соком, о душе молился.

Над гусем сжалилась хозяйка лишь однажды:
Когда сгореть он был готов от жара и от жажды,
За четверть часа до конца сей пытки огневой
Она помазала его подсоленной и ледяной водой.

Затем гуся поставили в тепло, и от души его немного отлегло.
А сок от жаренья его цедили, с бульоном и вином прокипятили.
Жир сняв, добавив специй, заварили загустителем,
И наконец гуся оставили его великие мучители.

И вот пред Вами он лежит: красивый, гордый, вкусный,
Но как душа его болит, и как без сердца пусто!
Не будем муки продлевать, съедим его скорее,
И дивным вкусом благодать нам чрево разогреет!

В гарнире клецек из картофеля и соусом облитый,
Он на рождественском столе – герой наш знаменитый!
И пусть он пострадал для нас, за веру и терпенье,
Мы примем кару: съев его, страдать от объеденья!